Неточные совпадения
Там, слышно, бывший студент на большой
дороге почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей
билетов последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…
— Алина будет, вообще — замечательно! Желающие костюмируются,
билеты не дешевле пяти рублей, а
дороже — хоть до тысячи; сколько можешь продать?
А мужчина говорит, и этот мужчина Дмитрий Сергеич: «это все для нас еще пустяки, милая маменька, Марья Алексевна! а настоящая-то важность вот у меня в кармане: вот, милая маменька, посмотрите, бумажник, какой толстый и набит все одними 100–рублевыми бумажками, и этот бумажник я вам, мамаша, дарю, потому что и это для нас пустяки! а вот этого бумажника, который еще толще, милая маменька, я вам не подарю, потому что в нем бумажек нет, а в нем все банковые
билеты да векселя, и каждый
билет и вексель
дороже стоит, чем весь бумажник, который я вам подарил, милая маменька, Марья Алексевна!» — Умели вы, милый сын, Дмитрий Сергеич, составить счастье моей дочери и всего нашего семейства; только откуда же, милый сын, вы такое богатство получили?
Я часто замечал эту непоколебимую твердость характера у почтовых экспедиторов, у продавцов театральных мест,
билетов на железной
дороге, у людей, которых беспрестанно тормошат и которым ежеминутно мешают; они умеют не видеть человека, глядя на него, и не слушают его, стоя возле.
— Вот спасибо! Век не забуду… Ведь почин
дороже денег… Теперь отыграюсь! Да! Сашку до копья разыграли. Дали ему утром сотенный
билет, он прямо на вокзал в Нижний… А Цапля завтра новую мельницу открывает, богатую.
Найдены были пачки просроченных векселей и купонов,
дорогие собольи меха, съеденные молью, и рядом — свертки полуимпериалов более чем на 50 тысяч рублей. В другой пачке — на 150 тысяч кредитных
билетов и серий, а всего состояния было более 30 миллионов.
Пищик. Найдутся. (Смеется.) Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь, — железная
дорога по моей земле прошла, и… мне заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра… Двести тысяч выиграет Дашенька… у нее
билет есть.
— Два года назад, да! без малого, только что последовало открытие новой — ской железной
дороги, я (и уже в штатском пальто), хлопоча о чрезвычайно важных для меня делах по сдаче моей службы, взял
билет, в первый класс: вошел, сижу, курю.
По
дороге он вспомнил, что не успел как следует поглядеть на бланк, на этот пресловутый «желтый
билет», о котором он так много слышал.
Даже последнее было не всегда доступно, потому что молодость требовала
дорогих развлечений, и иногда, ради
билета в театр, я вынуждался заменять скромный кухмистерский обед десятикопеечной колбасой с булкой.
Тут же мне вручили пакет, в котором было пятнадцать новеньких, номер за номером, радужных сторублевок,
билет на шелковой материи от министерства путей сообщения на бесплатный проезд в первом классе по всей сети российских железных
дорог до 1 января 1897 года и тут же на веленевой бумаге открытый лист от Комитета выставки, в котором просят «не отказать в содействии В.А. Гиляровскому, которому поручено озаботиться возможно широким распространением сведений о выставке».
Одним словом (фр.).] поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных
билетов на железную
дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтет себя вправе смотреть на вас Юпитером, когда вы пойдете взять
билет, pour vous montrer son pouvoir.
Матвею Лозинскому нетрудно было пробить всем
дорогу, и через две минуты Лозинская стояла уже со своим сундуком у самого мостика и в руках держала
билет.
— Да, полковник, да! именно так будет, потому что так должно быть. Завтра же ухожу от вас. Рассыпьте ваши миллионы, устелите весь путь мой, всю большую
дорогу вплоть до Москвы кредитными
билетами — и я гордо, презрительно пройду по вашим
билетам; эта самая нога, полковник, растопчет, загрязнит, раздавит эти
билеты, и Фома Опискин будет сыт одним благородством своей души! Я сказал и доказал! Прощайте, полковник. Про-щай-те, полковник!..
Я взял
билет и вышел с парохода, чтобы купить чего-нибудь съестного на
дорогу. Остановившись у торговки, я увидал плотного старика-оборванца, и лицо мне показалось знакомым. Когда же он крикнул на торговку, предлагая ей пятак за три воблы вместо шести копеек, я подошел к нему, толкнул в плечо — и шепнул...
Заперли нас в казармы. Потребовали документы, а у меня никаких. Телеграфирую отцу; высылает копию метрического свидетельства, так как и метрику и послужной список, выданный из Нежинского полка, я тогда еще выбросил. В письме отец благодарил меня, поздравлял и прислал четвертной
билет на
дорогу.
— Избили, Прохорыч, да в окно выкинули… Со второго этажа в окно, на мощеный двор… Руку сломали… И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице, вышел — вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной
дороге,
билет купили.
Дорогой же — другая беда, указ об отставке потерял — и теперь на бродяжном положении.
— Я не говорила вам, но он, во весь наш обратный путь из-за границы, на всех железных
дорогах брал для нас
билеты, отправлял все вещи наши, хлопотал с паспортами, наконец, какое участие он показал вам во время смерти вашего мужа!
Через несколько дней на станцию Московской железной
дороги к вечернему экстренному поезду приехал Бегушев вместе с графом Хвостиковым, и когда он стал было брать два
билета, граф вдруг воскликнул...
На пути в Россию ему оставался один немецкий Берлин; нужно было только взять на железной
дороге сквозной
билет в Россию, и переводчик с иностранных языков купцу больше не нужен.
Потом, еще чем эта жизнь была приятна, так это свободой. Надоело в одном городе — стрельнул на
дорогу, иногда даже
билет второго класса выудишь, уложил чемодан, — айда в другой, в третий, в столицу, в уезд, по помещикам, в Крым, на Волгу, на Кавказ. Денег всегда масса, — иногда я по двадцати пяти рублей в день зарабатывал — пьешь, женщин меняешь, сколько хочешь — раздолье!
Была масленица. Мы с Настасьей Петровной едва достали
билет на вечерний спектакль. Давали «Эсмеральду», которую ей давно хотелось видеть. Спектакль шел очень хорошо и, по русскому театральному обычаю, окончился очень поздно. Ночь была погожая, и мы с Настасьей Петровной пошли домой пешком.
Дорогою я заметил, что моя винокурша очень задумчива и часто отвечает невпопад.
Островский вырыл могилу, без слез уложил жену в мерзлую землю и заровнял ее… Потом он взял
билет на прииски и пособие у якутов на
дорогу. Якуты охотно дали то и другое в расчете избавиться от поселенца и воспользоваться его домом и кое-каким имуществом. Но Островский обманул эти наивно-хитрые ожидания: он снес все имущество в избу и зажег ее с четырех концов. Этот-то пожар мы и видели теперь, проезжая мимо. Роковой ветер из ущелья раздувал пламя, пожиравшее пять лет труда, надежд, усилий и жертв…
— Ба! Хвалынцев! Вот и вы, наконец, появились! — растопырив руки, загородил ему
дорогу Полояров. — Слыхали-с? Университет-то?.. Казарму сделали! Рота солдат и день и ночь внутри дежурит, ворота все заперты, никого не впускают, и даже те, кто живет-то там, так и те выходят не иначе, как с
билетом… Вот оно, какие порядки!
Сердце у меня сжимается. Я тоже зайцем еду. Я всегда езжу зайцем. На железных
дорогах зайцами называются гг. пассажиры, затрудняющие разменом денег не кассиров, а кондукторов. Хорошо, читатель, ездить зайцем! Зайцам полагается, по нигде еще не напечатанному тарифу, 75 % уступки, им не нужно толпиться около кассы, вынимать ежеминутно из кармана
билет, с ними кондуктора вежливее и…всё что хотите, одним словом!
Рано утром веселая и оживленная компания моряков с «Коршуна», одетых в штатское платье, была в Гревзенде. В Лондон решено было ехать по железной
дороге, а оттуда на пароходе, чтобы увидать реку у самого Лондона. Торопливо взяли
билеты… Примчался поезд… Остановка одна минута… и наши моряки, бросившись в вагон, помчались в Лондон со скоростью восьмидесяти верст в час.
Горданов с Кишенским долго бились, чтобы достать
билет для Павла Николаевича, но наконец плюнули и отошли прочь, порицая порядки железной
дороги и неумение публики держать себя с достоинством, а между тем прозвонил второй и третий звонок последнего поезда.
— В городе до вокзала не пойдешь пешком, извозчик нужен, потом-с
билет стоит сорок две копейки… газетку
дорогой купишь, рюмку водки по слабости выпьешь.
А в России и Сибири все железные
дороги уже стали. В Харбине выдавались
билеты только до станции Маньчжурия, Вскоре прекратилось и телеграфное сообщение с Россией. Была в полном разгаре великая октябрьская забастовка. Слухи доходили смутные и неопределенные. Рассказывали, что во всех городах идет резня, что Петербург горит, что уже подписана конституция.
И в тот
билет на
дороге всякий у тебя смотрит, ленивый разве про
билет не спрашивает.
Усмехнулся военный министр, однако перечить не стал, — приписал. Выдали тут родителю обратный
билет по первому классу, генеральша холодных каклет на
дорогу выслала да мне шелковый платочек.
Гиршфельд закрыл лицо руками и горько заплакал, заплакал чуть ли не в первый раз в жизни. Слезы облегчили его. Он тряхнул головой, успокоился и, казалось, примирился с совершившимся фактом. Спрятав письмо и заметку в бумажник, он почти спокойно принялся за чтение остальной корреспонденции. Окончив это занятие, он позвонил и приказал лакею приготовить чемодан к курьерскому поезду Николаевской железной
дороги, отвезти его на вокзал и купить
билет. На другой день утром он уже был в Москве.
На этот конюшенный двор было прислано шесть человек матросов для караула, чтобы никого без
билета не пропускать, по царскосельской перспективной
дороге, от Средних Рогаток.
На рикше я проехал, получив пропускной
билет, в старый китайский город, — новый, где сосредоточено всё русское военно-гражданское управление и где живёт в настоящее время наместник Дальнего Востока, расположен около самой станции железной
дороги.
И лихой ямщик помчал по гладкой
дороге. Встречались мужики с бочками смолы, с ведрами, кадушками, корытами и другим лесным издельем. Они торопливо сворачивали с
дороги и, издали сняв шапки, низко кланялись. Ждали, что и я потребую издельного
билета.